Хиты, покорившие сердца, и непростая жизнь Поделиться
10 сентября эстрадному певцу Жене Белоусову могло бы исполниться 60 лет. В перестроечное время без его хитов не обходился ни один большой концерт. Своим ярким взлетом Белоусов обязан творческим родителям — композитору Виктору Дорохину и поэту Любови Воропаевой. Именно они вывели его на большую сцену и создали целую серию ярких хитов, которые звучат до сих пор: «Девочка моя синеглазая», «Ночное такси», «Золотые купола», «Такое короткое лето»… О том, как удалось создать из обычного курского парня большую звезду, о непростом расставании и трагедии в жизни Белоусова Любовь Воропаева откровенно рассказала корреспондентам «МК».
Могила Жени Белоусова на Кунцевском кладбище Москвы. Фото: Сергей Семёнов
— Любовь, Жени нет с нами уже 27 лет. Как думаете, каким бы он был сейчас?
— Поскольку мы с ним по гороскопу Дева и Дракон, только с разницей в 12 лет, то мне кажется, что я внутренне не изменилась. Как была девчонкой, так и осталась. Думаю, что и Женька остался бы таким же. Я на днях стала представлять, каким бы он был сейчас. Совершенно уверена — таким же юморным, умным, ироничным. Он бы абсолютно все качества в себе сохранил. Так же обращал бы внимание на красивых девчонок: какая-нибудь очередная пассия с ним сейчас мучилась бы, с его изменами. Все было бы абсолютно по-прежнему, так мне кажется. Любовь Воропаева.
— Ваша встреча с Женей была предначертана свыше?
— Не знаю. Первый раз его Марта Могилевская (редактор «Утренней почты». — Авт.) привела к нам. Причем долго меня уговаривала перед этим. У меня в тот момент голова и сердце были заняты исключительно Катей Семеновой, с которой мы плотно работали и создавали хиты: «На минутку», «Последнее танго», «20 градусов мороза»… Именно на Кате мы с Дорохиным (легендарный композитор, муж Воропаевой. — Авт.) начали тренировать наши продюсерские знания. Стали заниматься имиджем Кати, съемками, костюмами — абсолютно всеми ее делами. Поэтому когда Марта, с которой у Жени был кратковременный роман, начала рассказывать, что появился такой парень, я восприняла ее слова без энтузиазма. Хотя мы с Мартой очень тепло и нежно дружили. Я жила с одной стороны Патриарших прудов, а она с другой. Дорохин был занят музыкой, а я уходила к Марте на целый день, где шла вся туса. У Марты в то время были самые модные и молодежные выпуски «Утренней почты», поэтому у нее дома собирались все известные люди: и Игорь Николаев там был с Наташкой Королёвой, и Газик (Олег Газманов) туда бегал… Кого там только не было! Поэтому все перипетии краткосрочного и пылкого романа Марты с Женей я знаю. В конце концов звезды сошлись, и Марта привела Женьку к нам домой. Мы сели за стол, пили чай с какими-то очередными моими пирогами. А потом Дорохин увел его в кабинет разговаривать на музыкальные темы, а мы с Мартой сидели и сплетничали. Когда они ушли, Дорохин мне сказал: «Я из этого парня сделаю звезду». Я, помню, ему ответила тогда: «Да ладно! Что ты такое говоришь?! У него на голове какая-то химия…». А Дорохин продолжил: «Он хороший музыкант, у нас совпадают вкусы. Он чувствует то же, что и я. У него есть некоторые пробелы, но я ему кучу музыки дам». И он стал Женьку напитывать музыкально: давал ему видео, аудио… Дорохин воспарил. А поскольку муж парил, то и я начала парить рядом.
— Катя Семенова, наверное, ревновала вас к Жене?
— Катя не знала, что у нас Женька появился. Я уже рассказывала про все истории с Катей, она не очень благодарно повела себя по отношению к нам. Потом, правда, просила прощения. Не хочу вспоминать этот бред собачий. Я любила ее, верила, мне хотелось писать для Кати песни — я для женщин больше люблю сочинять. А тут вдруг появился мужчина, тем более такой молодой и симпатичный. В мои планы Женька совершенно не входил. (Смеется.) Нам с Дорохиным было ясно, что это будет за проект. Он был продуман нами от и до. Причем если музыкальную составляющую придумал Виктор, то я отвечала за все имиджевые дела. Тогда слова «пиар» не было, но так получилось, что я стала первым пиарщиком. Придумывала все истории, интервью, занималась раскруткой песен на радио. У Женьки, когда мы ему все обрисовали, глаза горели. Он прекрасно понимал, что мы хотели сделать. У него были амбиции стать звездой. Хотя, конечно, первое время нам приходилось очень сильно работать с его скованностью на сцене, с его стеснительностью, жуткой сценобоязнью…
— Он до вас работал у Бари Алибасова?
— Да, он работал в «Интеграле», но мы об этом ничего не знали и не слышали, естественно. Про все перипетии с Бариком Женька стал рассказывать нам значительно позже. Причем в своем ироничном ключе. Мы от Женьки все узнали, когда случились скандалы. Помню, когда мне Барик позвонил, я охренела вообще. Даже не понимала, кто это. Это сейчас он называет себя великим продюсером, а тогда он был руководителем какой-то рок-группы «Интеграл». А так как роком мы не интересовались, занимаясь исключительно попсой, то и знать мы его не могли. Знаменитая история, как я послала Барика на три буквы, действительно была. Мы с ним много смеялись на эту тему. Я даже как-то со сцены очередного мероприятия, где была продюсером, сказала: «Ребята, Бари Алибасов — единственный мужчина в моей жизни, которого я послала на три буквы и он оттуда вернулся». У нас сейчас с Бари нежные и теплые отношения, нет никакой вражды и обиды. Потому что я действительно не знала, что между ними с Женей происходило. К нам он пришел набираться музыки как бойфренд Марты.
— Кажется, что Женя, придя к вам, сразу стал большой звездой! А как было на самом деле?
— Нет, с Женей все двигалось медленно. Понимая, какой яркий проект мы задумали, подошли к его реализации крайне осторожно. Первая песня в его исполнении — «Алушта», такой медляк. Мы хотели показать ТВ-редакторам, что это не хит, что мы никуда не лезем. А текст этой песни я посвятила Марте, потому что у них начался роман с Женькой именно в Алуште. Дорохин написал песню в мажоре, что для нашей отечественной поп-музыки нестандартно. А параллельно мы писали «Девочка моя синеглазая» и «Ночное такси» в паре. И еще долгое время думали, какую песню первой запустить. А дальше началась стратегическая история с детективами, запретом на ТВ…
— Женю не пускали на ТВ?
— Не просто не пускали. Мы отсняли клип на «Девочку мою синеглазую» в городе Красногорске — в местном ДК у нас работали друзья. Там был Толя Мартышкин, ныне покойный. Это сейчас песни раскручивают в Интернете. А в те времена в роли Интернета были так называемые «писатели» — они переписывали новые песни, составляли из них сборники и рассылали бобины по всей стране. У них была своя сеть во всех городах СССР. И мы, когда писали новую песню, возили ее к Толе Мартышкину в Красногорск. А другой похожий человек сидел в ЦДКЖ — Виталик Беляков, в будущем он основал фирму «Союз». А тогда он был таким же «писателем», как и Мартышкин. Беляков делал так, чтобы песни звучали в поездах. А поскольку все артисты свои новые песни привозили к ним, у них было очень наслышанное ухо. Они сразу понимали: хит это или не хит. Когда они услышали «Девочку мою синеглазую», у них даже руки затряслись. Они нам сказали: «Ребята, это хитяра сумасшедший!». И действительно. Песня пошла по стране. Поэтому к тому моменту, когда мы решили снять клип, она уже звучала из каждого утюга. И была еще подогрета на радиостанциях, где я трудилась ежедневно. Я стояла с копиями фонограмм и, когда видела, что кто-то из девчонок бежит в студию на эфир, просто всовывала им песню со словами «давай, ставь». Так что публика была разогретой. Когда мы приехали снимать клип в Красногорск, у ДК уже собралась толпа, которую мы хотели использовать как массовку. Люди ломились посмотреть на Женю. Они орали, пели хором… Так что в итоге получилось просто сумасшедшее действо. А на ТВ это все зарубили: худсовет заставил из «Утренней почты» клип вырезать.
— Какой нашли выход?
— Тогда был канал «2х2», где появлялись модные клипы. Режиссер пришел к нам домой, мы посидели, поели, попили, поговорили и договорились. Тогда не такие были суммы огромные, как сейчас, но тем не менее… Была целая детективная история, как режиссер Галка Малыщицкая с 12-го этажа «Останкино», где находилась музыкальная редакция, тащила бобину с нашим клипом на канал «2х2». Когда она села в лифт, зашел главный редактор. Галка вспоминала: «У меня ноги подкосились. Я еду с бобиной под мышкой, а тут заходит он». В общем, песню стали показывать по «2х2» по нескольку раз в день. И тогда уже главная редакция музыкальных программ поняла, что бороться с нами бесполезно. И «Девочка моя синеглазая» сразу попала в «Песню года». И следующие наши песни, например «Ночное такси», мы уже снимали и в «Утренней почте», и в «Огоньке» к 8 Марта, где Женька был рядом с Пугачевой.
— Алле он понравился?
— Я думаю, что да. Она к нему очень тепло отнеслась. Более того, после того как он подраскрутился и начались концерты на стадионах, к нам гонцы из театра Аллы Борисовны приезжали… И от Крутого приезжали… Но Дорохин не сломался: ни с кем из них контракт не подписал. Мы работали сами.
— Женя, когда стал большой звездой, изменился?
— С нами — нет. Он же понимал, кто он, а кто Дорохин. Дорохин — выдающийся музыкант. Даже я при нем вела себя тихо. (Улыбается.) Женя первые полгода и жил у нас. Потом у покойного Андрюшки Попова (его старинный товарищ) в Кузьминках. После уже мы нашли квартиру в районе площади трех вокзалов в доме, из которого все выехали. Но мы договорились с начальником ЖЭКа, лично ему платили, чтобы Женька жил в квартире. Поставили дверь металлическую, сделали ремонт… Он очень долго там обитал, его все устраивало. После нас Женька уже купил квартиру на «Бауманской», где сейчас Худик, бывшая его жена и мама дочки Кристины, живет. Они до сих пор в этой квартире.
— Из-за нее, говорят, между детьми Жени — Ромой и Кристиной — случился конфликт!
— Я слышала. Но я против всего этого. Не так давно я была на съемках одной программы. Когда речь зашла об этом, я сказала: «Ребят, что вы делите? Вы же брат и сестра! Очнитесь!».
— Как на появление Жени отреагировали другие звезды?
— Жуткая зависть и ненависть за спиной, а при встрече — поцелуи, объятия… В общем, как обычно в тусовке. Женя со всеми обнимался, целовался, жал руку. Но, когда трезвый был, он все понимал. А когда ему хотелось выпить, то какая разница с кем?
— Почему у Жени появилась тяга к алкоголю?
— Он всегда был не против выпить коньяку. А потом это дело его увлекло, потому что гастроли… После каждого концерта в любом городе был банкет, где все хотели с ним поднять стопочку, поговорить. Женя дал слабину, я считаю. А потом уже, знаешь, когда втягиваешься в это дело, остановиться трудно.
— Вы не пытались с ним разговаривать на эту тему?
— Я — нет, Дорохин — да. Он очень много уделял этому сил. Дорохин был вообще в ужасе и шоке. Мы же сначала не знали. А потом нам стали звонить из городов и рассказывать, что где-то его вынесли из машины в гримерку… Мы все бросили и поехали с ним в тур. Все лето 90-го года провели с Женькой на концертах в южных городах, чтобы его утихомирить и привести в норму.
— Не получилось, как я понимаю…
— Нет. По ночам ему приносили и думали, что мы не видим.
— А кто это делал?
— Охранники и директор его. Женя Белоусов в 1991 году. Фото: Бахтиёр Абдуллаев
— Почему вы их не уволили?
— Там слишком сложные связи были, скажем дипломатично. Мы не совсем в тот момент понимали цель всего этого. Нам казалось, что таким образом они хотят выслужиться, заслужить расположение Женькино, поэтому и проносят коньяк по ночам.
— А для чего на самом деле?
— Денежки.
— Женя в то время считался одним из самых высокооплачиваемых артистов. Куда уходили его гонорары?
— Вначале в никуда. Потом я настояла на том, что нужно помогать родителям Жени, которые жили в Курске. Поскольку я находилась в Москве и у меня были связи на всяких торговых базах (тогда ж нигде ничего не было), то я доставала и одежду, и технику, телевизоры например. Мы все передавали родителям Жени в Курск поездом. Все покупалось коробками: сигаретами американскими забиты были все антресоли и у Женьки, и у нас. У меня были еще связи в нашем районном гастрономе. С заднего входа закупалось нам и Женьке тоже все коробками: конфеты, салями, «ножки Буша», банки черной икры… Все ящики тащились к нам, а от нас — на радио и на ТВ. Люди подъезжали, открывали багажники, и мы все им загружали… Так и жили весело и вкусно. Потом потратились на мебель: купили две одинаковые белые спальни итальянские, потом — две стенки, два комплекта мягкой мебели. Один — нам, другой — Жене. Пока он был на гастролях, я стремилась все достать. Торговым агентом помимо всего прочего была. Потом выяснилось, что у Жени родилась дочка Кристинка… Он нас поставил в известность уже после того, как это случилось. Я настояла на том, чтобы он Ленку с Кристинкой перевез в Москву. «Хватит мотаться, надо якориться, тем более родился ребенок», — сказала я Жене. В первую же поездку Худик с Кристинкой поехали с нами на гастроли. Мы пытались сделать все, чтобы за ним было кому смотреть и ухаживать. Пытались как-то его утихомирить — молодой же парень…
— Говорят, что Женя очень любил машины…
— Да. Машины он постоянно менял. Сначала мы купили всем нам по новому «Москвичу»: тогда они только появились, их, кажется, «зубилом» в народе называли. Андрюша Попов какие-то связи на заводе завел. Мы за бешеные деньги взяли два новых «Москвича»: нам — белый, а Женьке — синий. Кстати, водить машину его научил тоже Дорохин. Тренировались они на наших «Жигулях». Каждый вечер учились вождению: Женька с большим удовольствием водил. Потом, после «Москвича», он купил «Хонду»… И началось… Все время машины, машины, машины…
— Худик, как я понимаю, стала его женой уже после брака с Ветлицкой?
— Она была еще до Ветлицкой. Просто она осталась в Курске, а он уехал в Москву, где женился на Наташке. А с Худик он расписался, сколько бы мы на него ни давили, уже после нашего расставания. А развелись они года за три до его кончины. Когда в его жизни появилась Ленка Савина, он уже был в разводе.
— А как так получилось, что Женя женился на Ветлицкой?
— Когда он нам об этом сообщил, мы вообще обалдели. Начало их романа случилось на моих глазах. Была съемка новогоднего «Огонька», молодежный блок которого курировала Марта Могилевская. Женю привела на съемки Марта, а мы приехали с Катей Семеновой и снимали песню «Последнее танго». Во время съемок Женька с Ветлицкой пошли в бар. Он и меня с ними позвал, потому что мы тогда уже начали работать. Там они с Натулей наклюкались. Я смотрю, а между ними искра бегает, они уже сидят и обнимаются. Я, честно говоря, обалдела, потому что воспринимала Женьку как бойфренда Марты. А тут вижу, что такая история началась. После этого случилось продолжение с Наташкой — из искры возгорелось пламя. Марта об этом узнала, поскольку пламя разгорелось, пока ее не было дома, в ее квартире. Конечно, Женьке было обидно, что он с Наташкой расстался. Он ее любил по-настоящему, безумно влюблен был в нее.
— А почему они так быстро расстались?
— Она одумалась, посчитала, что сделала неверный шаг. А он очень страдал. Потом в интервью он рассказывал, что по дружбе они брак заключили, прикольнулись для общественности. А на самом деле Женя сильно был влюблен и страдал из-за расставания. Мы же с ним по душам говорили. То, что он не мог сказать Дорохину, мне рассказывал. Я знаю, что он страдал. Лена Савина ведь была копией молодой Ветлицкой.
— Получается, в следующих женщинах он искал Ветлицкую?
— Да, он искал Наташку, красавицу и стервозу. Она шикарная женщина, что тут говорить. Я его понимаю, в принципе.
— У Жени много женщин было?
— Да, не мог он им отказать, зараза… Правда, некоторым отказывал. Помню, мы поехали в Киев на съемки телешоу «50 на 50». И одна очень известная артистка ночью ломилась к нему в номер. Он от нее спасался — в одних трусах прибежал к нам в номер. Говорит: «Можно, я у вас на диванчике посплю?» У нас был номер люкс, места хватало. А артистка эта чуть не выбила дверь в его номер, запрыгнула к нему в кровать. Он с ужасом убежал и ночевал у нас на диване.
— Свою последнюю супругу Лену Савину он любил?
— Я считаю, что он влюблен был в Ленку. Потому что она была такая молоденькая, хорошенькая, трепетная девочка. Он ее любил покровительственно, как звезда молодую девочку из Питера. Относился он к ней нежно.
— Лена провела с ним самые тяжелые годы.
— Да, очень ей тяжело пришлось. Она настрадалась. Но Лена как раз его любила безумно, даже дочку свою назвала, которая у нее от другого человека родилась, Женей…
— Как так получилось, что после вашего расставания Женя ушел к Матвиенко?
— Дорохин к нему его направил. Когда мы с ним расставались, Дорохин сказал: «Единственный человек, который может тебе хит написать с твоими имиджем и тембром, — Матвиенко». Вот Женька к нему и попер.
— У них тоже не сложилось…
— Я знаю, что там происходило. Женькино пьянство и Матвиенко достало.
— В тусовке говорят, что на его тягу к алкоголю повлияла невостребованность. В последние годы он уже не был таким популярным.
— Естественно, психологический слом у Жени был очень сильный. Потому что на такой энергетике взлетал наш проект, на таком адском труде, на таком желании всех сторон все это сделать… Без Дорохина, который был для Жени и кнутом, и пряником, человека понесло…
— Он не просился к вам обратно?
— Он делал попытки вернуться, присылал гонцов к нам. Несколько раз приезжали и его директор, и администратор, и общие друзья. Но Дорохин был непреклонен. У моего мужа было дичайшее переутомление, потому что он спал по четыре часа в сутки. Дорохин же вел все гастроли Жени. А надо учитывать разные часовые пояса. Когда у нас была ночь, могли звонить люди из Владивостока. Плюс Дорохину нужно было писать песни, заниматься ТВ, с бандитами разбираться.
— С бандитами?
— Он даже дрался с ними. Дорохин же барабанщик бывший, у него удар сильный… Но он меня очень любил и берег от этого всего. Даже когда бандиты приезжали в офис, он мне за полчаса до их визита говорил: «Уйди, вернешься во столько-то». Однажды Дорохин с Женькой меня, правда, подставили в Киеве. У нас охранники из Харькова работали. На сольный концерт в Киеве мы поехали на поезде из Москвы, а они — из Харькова. И уже на вокзале нам сообщили: «К вам едет бригада из Харькова». Собрали совет, решали, что делать. Мужики потом позвали меня и вручили мешок денег. Потому что тогда же наличными артистам платили: перед концертами кассу снимали и отдавали деньги. «Мы тебя не знаем, ты нас тоже не знаешь, — сказали они мне. — Вот тебе мешок денег. Мы идем по этой стороне улицы, а ты — по другой». И я на полусогнутых чапала во дворец «Украина», где проходил концерт. Меня с мешком денег посадили в буфете. Я сидела за столиком, трепетала как лань… К счастью, все обошлось. Бандиты приехали, денег в гримерках не было. Они посмотрели и уехали.
— Вы переживали из-за расставания с Женей?
— У Дорохина был нервный срыв на тему: «Ну как же так, я всего себя тебе отдал, а ты смеешь променять вот это все на бутылку коньяка». А я ничего сделать не могла: все понимала и только рыдала. Дорохин — Скорпион по гороскопу. Если что решил, то всё. Потом, где-то за несколько месяцев до того, как Женька ушел из жизни, Дорохин все же решил дать ему один шанс. Но Женька не очень трезвый пришел на запись и не попал ни в одну ноту. Тогда Дорохин сказал: «Этой записи никто не услышит». Вот таким было его «возвращение».
— Женя ушел в 32 года — в самом расцвете лет. Почему врачи не смогли его спасти?
— Мы все в руках Господа находимся. Когда Женя попал в больницу, мы были за границей. Приехали, и я на автоответчике услышала, что звонила Лена. Я тут же перезвонила ей, и мы целый месяц до его смерти были на связи. Был момент надежды, когда у Жени наступило улучшение. Но потом его состояние резко ухудшилось — кома, из которой он уже не вышел.
