А новый скандал с хиджабом показал, что у школ по-прежнему свой устав Поделиться
С резонансным заявлением о том, что детей мигрантов, не говорящих по-русски, следует приравнять по статусу к детям с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ), выступил уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области Игорь Мороков. Вокруг идеи разгорелся спор, мигрантская проблема в школах острая и повсеместная.
Но сложнее приходится учителям в школах, где плотность приезжих с семьями особенно высока. Как, например, в Волгограде, где вспыхнул скандал из-за девочки в хиджабе.
Свердловский омбудсмен считает, что не говорящих по-русски детей мигрантов можно приравнять к «категории детей с особенными образовательными потребностями». Далее Мороков упомянул детей с ОВЗ, детей-инвалидов, обучающихся в малокомплектных классах и по специальным программам.
Детский уполномоченный тут Америки не открыл, надо сказать. Хотя, возможно, высказался слишком напролом. Но со стороны образовательного ведомства было предложено, чтобы обещанная входная диагностика для приема в детский сад или школу детей трудовых мигрантов строилась на основе «психо-педагогического сопровождения».
То есть на принципах ПМПК. Психо-медико-педагогических комиссий, которые и занимаются с «особенными» детьми. ПМПК несколько боятся родители, хотя ничего страшного в них нет, в комиссиях настоящие профи. Там при помощи серии картинок, загадок, рисунков и собеседования выясняют, чем именно ребенок отличается от сверстников. И часто дело не в сниженном интеллекте. Это может быть синдром гиперактивности и рассеянного внимания (СДГВ), расстройства привязанности, которым подвержены дети маргинальных родителей и сироты, или простая педзапущенность, отклоняющееся развитие. Более сложные состояния, такие как аутизм, синдром Дауна, генетические заболевания, тяжелые ДЦП тоже, поддаются такой диагностике. По результатам детей распределяют по видам обучения в коррекционные школы, ресурсные классы, на домашнее или смешанное обучение.
«МК» уже писал о том, что теоретическую базу для подобной работы с инофонами (так в школах называют не говорящих по-русски учеников), кроме ведомственных специалистов, готовили в МППГУ и Федерации психологов РФ. И то, что эксперты считают такую диагностику для детей более деликатной и эффективной, чем обыкновенный языковой тест.
Кроме материалов для детей-инофонов, разработаны обучающие программы для учителей, которые будут с ними работать. А это не менее важно, ведь, по словам эксперта в области образования академика Ямбурга, «кадры – главная проблема в нашей школе».
В ведомственных рекомендациях по грядущему тестированию говорится не только о языке, но и об «этно-культурной компоненте», которая также должна учитываться, чтобы облегчить детям адаптацию в российской школе. Много уже писали о ситуациях, в которых традиционно-религиозный аспект превалирует. Как, например, инцидент в Волгограде, где учитель в школе №49 попросила восьмиклассницу снять хиджаб. Якобы из-за того, что низкий платок мешает ей писать.
Завязалась перепалка, в ходе которой педагог ссылалась на устав школы, где предписан деловой стиль в одежде, а девушка упоминала нормы ислама. Более подробный разбор показал, что педагог решила, будто платок надет нарочно, как «ширма» для списывания на самостоятельной работе. Поэтому, мол, и назвала хиджаб девушки «занавеской», за которой «ничего не видно». Школьница тайком записала этот разговор и выложила аудио в Сеть. После чего учитель пожаловалась на травлю в Сети с угрозами, из-за которых она обратилась в полицию и написала докладную директору школы.
— Да, действительно, подобная история не первая, было, что не пускали в школу в хиджабе, просили снять, в класс не допускали и прочее, — говорит юрист Станислав Попов. – И в очередной раз хочется сказать, что локальные акты, такие как школьный устав, никак не могут быть выше федерального законодательства. А по закону у нас хиджаб нигде не запрещен в РФ. По большому счету, как и никаб, который официально нельзя носить только в школах в Дагестане.
— Как должен вести себя учитель, если кажется, что большой и глубокий платок специально надет, чтобы списывать?
— Я думаю, что учитель должен закончить урок и сообщить о своих подозрениях администрации школы. Должен привлечь к обсуждению инцидента классного руководителя и родителей несовершеннолетней. Если родители не идут на контакт, в школах есть социальный работник. Мне кажется, на ведомственном уровне нужно рекомендовать алгоритм действий для педсостава в подобных ситуациях. Потому что учителя могут и не знать, что запретили, что не запретили из религиозной одежды в учебных заведениях, разговоров на эту тему немало. Учитель должен иметь четкий план и представление, как надо действовать по закону. Тогда в подобные ситуации не будет вмешиваться «устав» или личная предубежденность.
