Композитор поведал о семье, детях, женах и творчестве Поделиться
Композитор Максим Дунаевский ведет весьма активную жизнь. Для кого-то он прежде всего человек из музыкального мира, потомок своего знаменитого отца, а для кого-то — и посетитель красных дорожек: недавно был замечен с красавицей-супругой. Ну а на днях Максим Исаакович появился в новом музыкальном шоу «Поймай меня, если сможешь» на телеканале «Россия», где звездная команда пытается угадать, умеет ли петь человек на самом деле или нет. Мы, конечно, не могли пройти мимо и «поймали» Дунаевского — поговорили с маэстро о последних новостях его жизни, выяснили много интересного. Максим Исаакович рассказал о своей интуиции, о жизни вне работы, о детях и женах, а также поделился секретом молодости.
Фото со сьемочной площадки шоу «Поймай меня, если сможешь »
«На мой взгляд, интуиция — это опора на свой опыт»
— Максим Исаакович, на радость фанатам вы приняли участие в новом телешоу, хотя давненько, кажется, не видели вас в новых проектах. Как вам съемочный процесс?
— Честно говоря, я не успел посмотреть выпуск со своим участием, но мне нравится программа: забавная. Конечно, это для меня не профессиональная работа, а, скорее, такая угадайка. Я думаю, что профессионалы, которые здесь сидят в звездной команде, ошибаются даже чаще, чем непрофессионалы. Вообще очень непросто угадать, и наша команда проиграла, но мы и рады отдать денежный приз талантливым участникам.
— На глаз не определите, кто поет?
— Очень сложно: они же еще все очень хорошие артисты. Вот что делает хорошо телевидение, так это подбирает действительно артистичных людей. Если бы взяли с улицы первых попавшихся, так бы не получилось, я думаю. Эти участники, несомненно, одарены как актеры и могут сделать вид, что прекрасно поют, хотя не поют, ну и, конечно же, это результат многочисленных репетиций и подготовки. А имитировать, между прочим, очень сложно. Сколько у нас было снято всевозможных фильмов на протяжении моей музыкальной жизни, где артистов подменяют певцы, — поэтому и родилась эта программа, ведь очень часто бывает, что артист открывает рот под фонограмму, и трудно определить, сам ли он поет или нет. Но одно дело, когда ты видишь на концерте, что кто-то открывает рот под фонограмму, это можно понять по большей части. Да даже в кино бросается в глаза этот подлог, но не здесь.
— Во время передачи профессионалы пытаются воспользоваться своей интуицией. А вы интуитивный человек по жизни?
— Я считаю, что интуиция — это придуманная вещь. На мой взгляд, интуиция — это опора на свой опыт. У ребенка ведь не может возникнуть интуиции, он верит самому простому, что появляется в его жизни. Интуиция его обманывает, потому что у детей нет опыта, а взрослый как раз опирается именно на него. Вообще интуиция меня подводила, я ей не доверяю. В этом смысле я приземленный человек, я Козерог: доверяю только опыту и знаниям.
— А насколько часто вас обманывали в жизни? Мошенники, авантюристы — эти люди особенно не дремлют в последнее время…
— Мошенникам не удалось меня обмануть, хотя была ситуация, когда обман уже почти произошел. Просто в последний момент сработали голова и ум. Сейчас мошенники пользуются разными методами, например перепиской от имени друзей, но, если ты хорошо знаешь своего друга, ты сразу понимаешь, что происходит. Мне написали от имени моего популярного друга, но я решил, что надо позвонить и проверить, и оказался прав. К сожалению, я знаю многих, кто поддавался уговорам мошенников. И ведь здесь все еще зависит не от интуиции, а от характера. Есть люди, которые верят, они очень эмоциональны, а ведь мошенники пользуются твоей эмоциональностью, легковерностью, они сразу чувствуют, когда человек вступает в диалог. Причем это же не какие-то дворовые бандиты, они очень хорошо подготовлены. Но не все люди обладают такой чувствительностью, что могут по одной фразе понять, что с ними общается не тот человек, за которого он себя выдает.
— Творческие люди часто и с несправедливостью сталкиваются ввиду специфики своей деятельности. Вам приходилось?
— Конечно, несправедливые ситуации бывали. Но я всегда руководствовался стихом великого Омара Хайяма.
Ты обойден наградой? Позабудь.
Дни вереницей мчатся? Позабудь.
Небрежен ветер: в вечной книге жизни
Мог и не той страницей шевельнуть…
Да, несправедливость — это такая вещь… Не та страница шевельнулась, ветер не в ту сторону подул. Это может быть и ненамеренная несправедливость, а случайная. Сейчас я реагирую на нее уже по-другому. Чем старше я становлюсь, тем проще реагирую — как на данность, и отношусь к этому философски.
— Но если речь идет о ваших работах, в которые вы вложили душу, например…
— Да, у звезд такое есть, но от этого никуда не деться. Я вот жил в Америке, работал в жанре мюзикла на Бродвее, работал в кино, которое я делал в Голливуде. Казалось бы, там люди, хорошо знающие свой предмет. Они работают по определенным формулам, обладают инструментами, чтобы переубедить тебя, если нужно, в том, как и что нужно сделать. Не в ста процентах, конечно, но в семидесяти пяти они побеждают: картина или спектакль обычно бывают успешны. Продюсер, режиссеры — опытные люди, образованные. И, несмотря на это, там очень часто случалось, что ты был не принят или твои произведения не оценили. Либо тебе так казалось. И теперь я скажу так: несправедливость по отношению к художнику — вещь очень относительная и очень вкусовая.
— Было ли это причиной, почему вы там не стали задерживаться и вернулись в Россию?
— Нет. Там было больше хорошего, чем плохого. Хотя, если говорить честно, все равно я там чужой. И любому человеку, который мне бы стал доказывать, что он туда приехал и его там приветили, все ему дали, я не поверю никогда. Потому что все равно любому иностранцу, приехавшему в зрелом возрасте, даже профессионалу своего дела, тяжело. Я сейчас не говорю об узких специалистах вроде сантехников, и вовсе не пренебрежительно говорю об этой работе. И в Америке мне встречались суперпрофессионалы в этом деле, как и у нас тоже. В таких спокойных профессиях человек скорее приживется, будет делать свое дело и никаких звезд с неба не будет ждать, да он и не хочет, чтобы они падали. Работает и зарабатывает свои деньги. В США любой человек, у кого есть руки, ноги и хоть какая-то голова на плечах, будет зарабатывать деньги и спокойно жить. Это большое преимущество той жизни. А недостаток в том, что если ты занял определенную нишу в своей стране, приехав в Америку, ты ее потеряешь. Тебе надо сделать какие-то невероятные долговременные усилия, чтобы ты стал своим, каким был здесь, это я про себя говорю. Тебя там начинает доставать эта ситуация: ну ведь я умнее, лучше, талантливее двадцати ваших композиторов! А потому что ты не свой. И это очень важная вещь. И не потому, что ты плохой или говоришь на чужом языке, там к этому, кстати, относятся совершенно спокойно: три слова говоришь — и ладно. У нас ведь тоже такая ситуация. Я преподаю в консерватории и на «Мосфильме». Вот приезжает к нам мальчик из какой-то далекой Африки, и он не свой. А чтобы стать своим, ему нужно очень много времени, чтобы доказать это. А в США там все это в еще больших масштабах, потому что там слишком много своих, слишком развитая страна, слишком много платят людям за талант, чтобы вот так сразу их принять. Фото со сьемочной площадки шоу «Поймай меня, если сможешь »
— А сколько времени вы в итоге там пробыли?
— Я жил там 10 лет, и уже, казалось бы, появились какие-то связи и возможности, но, когда в начале двухтысячных я приехал в Россию, а это были хорошие годы, сытые, я почувствовал в воздухе: вновь понадобились профессионалы. В 95-м такого не было вообще — потерянное десятилетие, почему я и оказался в Америке. После возвращения я в России встретился с одним человеком, с другим и потом просто все оставил в США. К тому времени оттуда приехала и моя жена, которая все ждала, что я вернусь. Но я уехал на неделю в Россию, а остался навсегда. Я просто почувствовал, что я нужен и здесь мое место. Для меня, как и множества людей, это самое главное. Что бы мне ни рассказывали, какой там сладкий пирог, какой чудесный кофе и как много долларов там платят, самое важное, чтобы ты чувствовал, что это твое место.
— Я так понимаю, что сейчас и в России удается неплохо заработать?
— Конечно. Человек, который не ленив, талантлив в определенной степени, для этого не обязательно быть композитором, который вгрызается в свое дело, он первый кандидат на то, чтобы ему хорошо зарабатывать в любой стране.
«Я очень спокойный папа»
— Интересно, есть ли у Максима Дунаевского недостатки, от которых он хотел бы избавиться?
— Не знаю, сейчас такое уже в голову не приходит. Видимо, есть, но уже поздно избавляться от них (улыбается). От чего-то я уже избавился. Когда-то я был очень легковерным, слишком искренним, сейчас, наверное, уже нет: десять раз оглянусь, прежде чем быть таким уж супероткрытым. Не знаю, недостаток ли это. А таких крутых недостатков, как подлость, предательство, алкоголизм и т.д., у меня нет.
— То есть в 79 лет ведете здоровый образ жизни?
— Относительно. Но я все ем, иногда выпиваю с друзьями, с удовольствием — все как у людей. Никаких специальных мер для того, чтобы казаться моложе, я не предпринимаю.
— Жена следит за вашим рационом?
— Скажем так: пытается. Потому что она в этом разбирается и соблюдает ЗОЖ, у нее прекрасная фигура. Она юная, несмотря на то что по паспорту не юна. Это должно меня мотивировать, конечно. Она пытается меня на свою сторону подтянуть, но уже поздновато. Я люблю поесть чего-нибудь вкусненького. На ночь — это сам бог велел: мясо, супчик…
— На работе проводите 24 часа в сутки или удается отдохнуть?
— Я на самом деле отдыхаю мало, а в моем возрасте надо бы подумать о том, чтобы побольше спать и отдыхать. Жена за меня взялась, она хочет сократить мое время работы. Пока ей не удается это (улыбается), я под разными предлогами от этого ухожу. То, что ты востребован, ведь не будет длиться вечно. Ты уже стареешь, дряхлеешь, сил становится меньше, твоя энергия творческая и человеческая с каждым годом уменьшается. Конечно, надо ловить, как говорится, пока горячо.
— А вы жаворонок или сова?
— Я абсолютная сова, и у меня уже такой распорядок, который изменить невозможно. Я весь день занят в консерватории, где преподаю, в филармонии, в которой руковожу. Много всяких общественных дел. Ближе к ночи я начинаю заниматься творчеством. А еще я играю в теннис, поддерживаю спортивную форму — могу посвятить хотя бы пару часов два раза в неделю.
— То есть на сон времени и нет?
— Часов 5–6 — больше не получается.
— Теннисом давно занимаетесь?
— Почти с детства, лет с 14–15. До этого я занимался футболом, легкой атлетикой, а потом отдался этому виду спорта. Мой папа очень любил теннис и мечтал, чтобы я им занимался, но он так и не увидел, как я играю в теннис, к сожалению.
— А вариант, что вы могли заняться вовсе не музыкой, а пойти в спортивном направлении, мог возникнуть?
— Да, был такой момент, потому что я делал большие успехи в спорте: сначала в школе, потом в институте, в масштабах города и области — много где я устанавливал рекорды. Но внутри меня все-таки больше говорило творчество. Если бы мои родители были спортсмены, они бы наверняка меня отправили по спортивному направлению. Фото со сьемочной площадки шоу «Поймай меня, если сможешь »
— Вы были тем редким ребенком, который сам с удовольствием занимался музыкой?
— Да, это так, меня не заставляли.
— Хотелось бы поговорить и о ваших детях. Расскажите об их успехах.
— У меня трое своих детей и один ребенок — дочка бывшей жены, которая попала ко мне в семью в четырехлетнем возрасте, и я считаю ею своей дочерью абсолютно наравне с другими. Гены передались всем — все занимались музыкой и очень это любили. Все пели и играли на разных инструментах, но потом жизнь вывела их в другие направления. Кстати, дочка бывшей жены, она носит мою фамилию Дунаевская, актриса Малого театра. Она ведущая актриса, талантливая, и она пошла по творческой стезе. Моя дочь, которая живет в Париже с детства — ее мама вышла замуж за парижанина, — певица, музыкант, композитор, у нее своя рок-группа уже много лет. Она ездит, с удовольствием концертирует и зарабатывает деньги. Причем она только в 20-летнем возрасте почувствовала музыкальные гены. Сын — крупный финансист, хорошо стоящий на ногах, живет в Швейцарии. Младшая дочь Полина учится в РАНХиГСе, почему-то ее привлек пиар: захотела, и все тут.
— Может, она и вашим пиаром будет заниматься?
— Возможно, посмотрим.
— А как часто вам удается видеть всех ваших детей?
— Я очень спокойный папа: когда напишут, позвонят — я с удовольствием общаюсь. Нужна помощь — я помогаю. Я совершенно никого не напрягаю: звоните старенькому папе… Нет, у них своя жизнь: когда нужно — они звонят.
«Со всеми бывшими женами дружу»
— Вы рекордсмен по количеству браков: сейчас женаты восьмой раз. В одном интервью признались, что вы любвеобильны. Насколько это так?
— Ну а что: тут все ясно (улыбается).
— А женщины насколько часто проявляют любвеобильность в вашу сторону?
— Ну, я же не актер или певец — вот у них есть фанатки. Хотя меня тоже поджидают после концертов… Но чтобы напрямую преследовали — такого нет. Конечно, когда я был молодой и у меня был свой ВИА «Фестиваль», вот там у нас были фанатки молодые, юные, которые за нами толпами ездили. Но это уже далекая молодость. А сейчас могут быть только серьезные женщины, которые уже понимают: времени нет — все занято.
— Тем более возникает вопрос: как вы познакомились со своей последней супругой Аллой?
— Ну, не в троллейбусе — это конечно (улыбается). Поскольку в Московский институт культуры пришел новый ректор, меня пригласили возглавить кафедру истории музыки. Я согласился — институту нужно было придать второе дыхание. Я там, правда, недолго преподавал, но это мое преподавание ознаменовалось совершенно неожиданной встречей. На кафедре появилась очень красивая длинноногая молодая женщина. Я сразу обратил на нее внимание. Она мило улыбалась. И она стала моей женой — это было 8 лет назад.
— Ну, наверное, отношения не внезапно возникли, как-то все развивалось. Вы наверняка предпринимали какие-то действия, она, может, смущалась…
— Ну, она тоже взрослый человек, и это уже не те розовые щечки и какие-то смущения. Я туда приезжал часто и понимал, что не нужно прямо сегодня набрасываться (смеется). Мы просто договорились пойти на концерт сначала. А вообще она серьезный человек, музыковед, сейчас докторскую защищает. Она предложила мне сделать интервью — написать монографию (она пишет монографии), и вот так постепенно мы сходились и видели, что друг без друга уже становится сложнее, появилась взаимная симпатия. С женой Аллой
— Ни для кого не секрет, что ваши бывшие жены тоже очень яркие. У супруги нет к ним ревности?
— Что отличает мою жену от многих красивых женщин — то, что она умная. Ревновать к бывшим — большей глупости, наверное, не существует. Мало того, она и знакома с моими бывшими женами и чудесно с ними общается: умно, хорошо, красиво, интеллигентно.
— А вы с ними как-то поддерживаете связь?
— Конечно, это мой принцип. Я со всеми бывшими женами дружу, помогаю, когда нужно, участвую в жизни, если меня просят. И финансово тоже.
— То есть вы не жадный?
— Чего нет — того нет. Может быть, поэтому я и не стал богатым (смеется).
— Вы как-то признались, что женитесь только на блондинках…
— Сейчас трудно уже сказать. Женщины сейчас так классно себя преображают, что сложно утверждать, кем она была когда-то: блондинка или шатенка? Моя жена блондинка, но женился я на ней совсем не поэтому.
— Вы вместе 8 лет. Как думаете, в чем секрет ваших крепких отношений?
— Никакого секрета нет. Энергии хватает пока, хотя у некоторых она исчезает уже и в пятьдесят лет. Я себя не чувствую даже пожилым человеком, а тем более старым. И молодые этого не чувствуют, потому что общаются со мной как с равным. И это первый признак молодости.
— А романтика есть в отношениях?
— Романтика обязательно должна быть, она не должна исчезать. Конечно, все у нас есть: и романтические отношения, и поездки, и подарки. Ну, без этого никак. Женщина ведь как говорит: ты меня разлюбил, если нет — покажи тогда. Вот показываю.
«Хотел увековечить имя отца — не дали»
— Скажите, а есть ли дружба в шоу-бизнесе, на ваш взгляд?
— Ну конечно. А у меня есть друзья и среди представителей серьезных жанров — и в симфоническом, и в оперном, в мюзиклах, в театре, в кино. Дружба возможна везде, она просто должна быть искренней и настоящей. Я, например, много лет дружу с Ларисой Долиной, мы друг для друга готовы сделать все по одному мановению пальца. Это я называю настоящей дружбой. Наш гениальный поэт Михаил Светлов сказал, что дружба — понятие круглосуточное. И это очень точно. А еще много лет мы дружим с Алексеем Глызиным.
— Наверняка и помогаете друг другу, выручаете, когда надо…
— Я, честно говоря, сейчас даже не могу вспомнить такую ситуацию, но они были, конечно. Помню, как в детстве пришел из школы и рассказал бабушке, что у меня есть отвратительный дружок: я для него столько сделал — я он ко мне так плохо относится! Она ответила: «Значит, ты ничего для него хорошего не сделал. Потому что, когда делаешь хорошее, ты это не должен помнить».
— А в вашем детстве к вам в дом приходили именитые друзья отца?
— Конечно, перечислять эти имена нет смысла — их десятки, все уже умерли.
— Знаю, что есть музей Исаака Дунаевского. Возможно, что-то еще планируете сделать в память о папе?..
— Да, музей есть в Санкт-Петербурге — небольшой, хороший музей. Там фотографии, бумаги, вещи, рояль, я там бываю редко. Ну а чтобы делать еще один музей — у меня нет сил. У меня ушло очень много лет на то, чтобы создать в Москве Музыкальный центр имени Исаака Дунаевского. Я думаю, что он это заслужил, он этого достоин. Это великое имя в области популярной музыки или шоу-бизнеса, если так можно сказать. Популярнее его нет никого из тех имен. И это не потому, что я его сын, — так история распорядилась. Но московские власти никогда не торопились с этим. Я много лет обхаживал, обивал пороги — никому это не надо. А мне это нужно не для того, чтобы чем-то заведовать, — у меня есть чем руководить, но они этого не понимают, потому что они привыкли к тому, что у них просят все из-за денег. Все хотят «бабки». Люди, достигшие определенного уровня, хотят иметь свой театр, свой клуб ради денег. А я хотел увековечить имя отца, сделать там школу, академию, интересные концерты. Мне так не надо зарабатывать — у меня все есть.
— С таким насыщенным графиком летом не помешал бы и отпуск. Поедете куда-то отдохнуть?
— Обязательно. С 2008 года у меня есть недвижимость на море, в Болгарии. Я туда и полечу — для меня это самый хороший, спокойный отдых. Езжу почти каждый год. Во время ковида только было сложно туда добираться, пропустил пару лет, а вообще бываю регулярно.
— Вы в последнее время не заметили там изменения настроений к гостям из России?
— Нет. Дураков, конечно, везде хватает, но я не заметил изменения настроения с точки зрения народа, только с точки зрения властей. У меня там много друзей, и я с ними так же хорошо общаюсь, как и раньше.
