«Все рухнуло» Поделиться
Лихие 90-е возвращаются? Ждать ли на улицах перестрелок, как это было 30 лет назад? Так, может, и распиаренный бандитский сериал «Слово пацана» — это не напоминание о трагическом прошлом, а предостережение на будущее?
Мы выяснили, чем ОПГ того времени отличаются от нынешних и можно ли с ними бороться.
Фото: Кадр из сериала
Рост преступлений, совершенных организованной преступностью начался не вчера и даже не с 2022 года, как многие могли бы подумать, он идет последние лет десять.
За первые пять месяцев 2024-го было совершено 15,7 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений, что на 19,2% больше, чем в январе – мае 2023 года, причем удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий возрос с 11,2% до 13,6%.
Всего в 2023 году совершено 30,8 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений (+18,4%), их удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий увеличился с 10,5% в январе — декабре 2022 года до 11,6%. В 2022 году совершено 26,0 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений (+21,4%), причем их удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий возрос с 9,3% в январе – декабре 2021 года до 10,5%.
В 2021 году организованными группами или преступными сообществами совершено 21,4 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений (+26,5%), причем их удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий возрос с 7,8% в январе – декабре 2020 года до 9,3%.
Дальше углубляться не будем, поверьте на слово, тенденция налицо…
Михаил Игнатов – подполковник Центрального регионального управления по борьбе с организованной преступностью (ЦРУБОП) в отставке. Когда-то именно он занимался борьбой с оргпреступностью в Москве и сейчас рассказал «МК», как, с его точки зрения, можно ее победить.
— На самом деле оргпреступность с 90-х годов никуда не девалась. Она просто изменилась, а сейчас подняла голову. Мое субъективное мнение такое, преступлением было ликвидировать службу по борьбе с организованной преступностью. Преступлением перед государством и преступлением перед народом.
— Вы имеете в виду легендарный РУБОП?
— Да. Часть его функций передали в уголовный розыск. Большинство наших ребят ушли на пенсию. С ними в небытие канули и ценные агентурные источники, передававшие информацию, которая помогала бороться и предотвращать деятельность организованных преступных группировок. Все рухнуло. А сама оргпреступность никуда не делась. Она просто подстроилась под существующее положение вещей. Почему еще статистика по ОПГ вверх пошла, я скажу. Некоторые преступления, которые совершаются сейчас, квалифицируются как в составе организованной преступной группы. Но это может быть не обычная банда, как мы ее себе представляем, а группа мошенников по предварительному сговору. Это тоже дает большой рост. Хотя и похищения людей никуда не делись, и убийства по найму, и вымогательства.
— Но разве не были разгромлены и посажены многочисленные легендарные группировки, которые таким занимались: ореховские, измайловские, солнцевские? Кого-то из бандитов убили свои, кого-то отправили надолго в места не столь отдаленные… Некоторые, кстати, уже отсидели по 20-25 лет, как киллер Саша Солдат, и вышли на свободу. Но они слишком возрастные, чтобы начинать все заново, как мне кажется.
— Пересажали далеко не всех. Часть группировок выжила, авторитеты, из тех, кто уцелел, перебрались во власть, в чиновники, депутаты разных уровней, стали успешными бизнесменами, сейчас поколения сменились, как и подход к деятельности.
Если в начале 90-х был тупой рэкет, то сегодня никто ни на кого не наезжает, а просто создают проблемы бизнесу, чтобы тот сам бежал за помощью. Черные риэлторы тоже целы и невредимы. Прежде они отжимали квартиры, заставляя маргиналов и алкоголиков подписывать договоры купли-продажи, а затем переселяя их из Москвы в деревни, а сейчас грамотно уговаривают жертвы заключать фиктивные договоры займов и влезать в кредиты, залогом которых является та же недвижимость. А наши люди иногда и сами не понимают, что подписывают.
— Да, единственное, что осталось неизменным за эти годы — это граждане, готовые верить любой лапше, которая льется им в уши. Организованные мошенники этим прекрасно пользуются. Но почему их не ловят?
— Мало осталось тех, кто умеет профессионально ловить. Единицы, которые более или менее застали тот период, когда работало наше поколение, кто сегодня использует старый опыт. В основном сейчас работает молодняк, который не нюхал пороха 90-х. Вот что они знают про ту же этническую преступность?
— Я помню, вы рассказывали, что в свое время этнические группировки во многом держали в рамках и контролировали славянские ОПГ, их прямые конкуренты.
— Эта проблема – не сегодняшнего дня. И в 90-е огромный процент организованной преступности, львиная доля, составляла преступность, совершенная этническими преступными группами. Да, наши родные ОПГ с ними конкурировали и держали их в страхе и в узде. Подольские, Солнцевские, Измайловские, Ореховские вели непримиримую борьбу с этникой, помимо непосредственно правоохранительных органов. Как только разгромили местные ОПГ, так этнические группы и подняли головы.
— Свято место, как говорится, пусто не бывает.
— Но в те годы основную криминальную картину нам делали северокавказские ОПГ, дагестанские, чеченские группировки, а сейчас это Закавказье и Средняя Азия.
Вот что стало бичом правоохранительной системы, которая не успевает и не справляется с последними. Они уже создали свои анклавы, диаспоры, которые им помогают, которые вытаскивают своих, если те попадаются, которые коррумпируют некоторых наших правоохранителей. Все это, на мой взгляд, не случайно. Все это взаимосвязано. Эта миграционная политика, которая присутствует в стране, она преступна по отношению к гражданам России. Что делать? А во-первых, навести порядок в этой сфере. Ввести визовый режим со странами Средней Азии и Закавказья, оттуда много проблем. Я новости с утра читаю как сводки с зоны боевых действий: убили, избили, изнасиловали… Помнишь, парнишке-байкеру несколько месяцев назад нанесли ножевые ранения, несовместимые с жизнью, из-за места на парковке?
— В Люблино.
— Да. А убийца думал, что его отмажут. Потому что у него есть деньги и связи. Он был уверен, что свои его не бросят. Еще большой пласт оргпреступности дают радикальные исламистские группировки. Их также можно отнести к ОПГ определенной экстремистской направленности. У них методы деятельности в целом террористические, но так-то их тоже можно отнести к организованным преступным сообществам и бороться с ними следует такими же методами, как и с остальными.
— А кто ловит сейчас ту же этническую оргпреступность? Какие-то специализированные подразделения?
— К сожалению, оперов как раз и не хватает. Знающих людей вообще катастрофически мало. В том же МУРе существует один отдел, который непосредственно занимается организованной этникой. Но охватить всю этническую преступность города Москвы силами 30-35 человек невозможно. В округах, конечно, тоже идет работа. Но и там людей не хватает, на мой взгляд.
Плюс тех, кто еще остался, дергают на усиления, на мероприятия, которые обеспечивают общественный порядок. А ведь нехватка кадровых сотрудников в правоохранительных органах — это стратегическая проблема.
— У вас такой проблемы не было?
— У нас в РУБОП, наоборот, кого попало не брали. Отбор был серьезный, очередь стояла.
— Так, может, объявить какой-нибудь новый призыв? Как это произошло после 1917-го? Помните, в советском сериале «Рожденная революцией», вчерашние рабочие, молодые пролетарии, шли в милиционеры.
— А сейчас многие оперативники в регионах, насколько я слышал, наоборот, идут на заводы, в ВПК, потому что там гораздо больше платят, и никто не дергает, отстоял у станка и вечером спокойно домой, выходные и праздники с семьей, никто не обзывает оборотнем в погонах. Сейчас посадить полицейского гораздо проще, чем злодея, чью вину еще надо доказать. А в нашей системе одной жалобы нередко достаточно, чтобы уже создать проблемы человеку. Кому захочется при таком настрое работать, если в любой момент можешь оказаться в средственном изоляторе или с пулей при задержании преступников? На земле средний опер получает порядка 70 тысяч рублей. Рабочий в несколько раз больше.
— Как-то не заметно, что полицейские бедствуют, если сравнить по моделям авто, на которых они катаются.
— На разных они катаются. Те, кто начинают предавать интересы службы, работать на преступные группировки, своими же быстро вычисляются.
— Откуда же тогда дорогие машины?
— Мы же не знаем, чем у человека занимается его семья, на чем зарабатывают родители, близкие родственники. Кстати, есть такая тенденция, что в правоохранительные органы пошли по призванию дети обеспеченных людей, им говорят: «Сынок, работай честно, а мы тебя всем обеспечим». Я бы зря ярлыки не развешивал. Есть опера, у которых отцы – вице-президенты банков, директора крупных предприятий. И они хорошо трудятся, взяток не берут, потому что им это не надо.
— Что же делать с оргпреступностью?
— Думаю, что пора срочно воссоздавать структуру подобную той, которой был когда-то РУБОП. Как отдельное подразделение по образу и подобию 90-х. Без этого будем и дальше удивляться росту статистики, а дальше и на улицу станет страшно выходить. Так как помимо всего, о чем я рассказал, подрастает голодный молодняк, которые ничего не имеет и ничего не боится.
Я считаю, все, что сейчас происходит, напрямую угрожает безопасности государства. Это следует пресекать любой ценой, используя все имеющиеся оперативные ресурсы и опыт.
