Окончательных результатов расследования пока нет Поделиться
Каждые полгода Ирина и Александр Захаровы из Санкт-Петербурга получают очередное заказное письмо из Следственного комитета Российской Федерации.
Такие же письма приходят сотням родственников пассажиров рокового рейса 7К-9268, возвращавшегося из Шарм-эль-Шейха в Санкт-Петербург 31 октября 2015 года и не долетевшего до пункта назначения.
Захаровы в том рейсе потеряли 28-летнюю дочь Эльвиру Воскресенскую. Ее место в пассажирском салоне было 14 F.
В письмах из СК РФ сообщается, что срок предварительного расследования уголовного дела по статье 205 УК РФ «террористический акт», снова продлен.
На сегодняшний день он составляет ровно 108 месяцев.
Всего в авиакатастрофе над Синаем погибли 224 человека, 217 пассажиров и 7 членов экипажа.
Через 23 минуты после взлета связь с авиалайнером прервалась. Аэробус взорвался в воздухе и упал на землю в центральной части Синайского полуострова. Бомба лежала в багажном отсеке рядом с детскими колясками.
Вину за случившееся сразу взяло на себя одно из подразделений ИГИЛ* (организация, признанная в РФ террористической).
Как живут и на что надеются родственники погибших в этом теракте, который признан самой массовой гибелью граждан России в результате авиакатастрофы за всю историю мировой авиации – в материале «МК».
Фото маленькой Дарины стало символом катастрофы над Синаем
На борту лайнера находились 27 детей. И если самой пожилой пассажирке Ираиде Александровне Ивановой было 77 лет, то самой маленькой — Дарине Громовой — всего 10 месяцев.
В 2015-м мир облетела фотография малышки в детском комбинезончике у окна в аэропорту Пулково. Ребенок с любопытством наблюдает за уходящими в небо самолетами. Молодая семья отправлялась на отдых в Египет, из которого все трое — мать, отец и дочка — не вернулись.
«Главный пассажир», — подписала фото девочки мама Татьяна.
Снимок Дарины стал неофициальным символом трагедии над Синаем.
«В этом рейсе у каждого из нас был свой «главный пассажир», — вздыхает Ирина Евгеньевна Захарова, мать погибшей Эльвиры Воскресенской. Вот уже девять лет как она вместе с другими пострадавшими бьется за то, чтобы стала известна правда об обстоятельствах, приведших к гибели в небе над Египтом 224 человек.
«Мы долго сражались даже за то, чтобы нам разрешили захоронить в общей братской могиле оставшиеся неопознанными 715 фрагментов останков тел. Иначе их могли бы просто утилизировать как биоотходы», — с горечью заявляет женщина.
Монолог матери
– Знаете, со временем я научилась «включать» в себе отстраненного человека, как будто бы все, что произошло, произошло не со мной. Иначе бы просто не выдержало сердце, — говорит Ирина Захарова.
– Я всю жизнь отработала в школе, 24 года директором, как администратор постоянно решала вопросы, которые лично меня никак не касались, проблемы родителей, детей, учителей — всех. Плюс четыре созыва была местным депутатом, в какой-то мере моя настойчивость и способность пробивать лбом стены очень помогают нам сегодня.
Только об одном жалею. Что всю свою жизнь посвятила чужим людям и чужим детям. Что этим я отнимала время у своего собственного ребёнка. Потому что мне было некогда заниматься ей, у меня ведь тысяча других детей в школе. Но так нас в свое время самих воспитывали: не себе, а людям, не для себя, а для страны, понимаете? А что мы получили в ответ?
Я знаю, что к детям учителей гораздо строже относятся, более предвзято, что ли… А детям директоров втройне тяжелее. Потому что я многое ей, как своей дочери, не прощала того, что простила бы любому другому ученику.
В какой-то момент она встала на уроке и сказала: "Мам, может, хватит?"
А однажды я случайно подслушала, как она громко объясняет другим детям: «Я — Эля. Я не дочка директора школы, у меня свое имя есть».
…После возвращения из Египта наша Эля должна была получить звание майора МЧС, уже представление на повышение отправили. Она очень любила свою работу.
Я была против, чтобы она летела в Египет. Она и не была до этого там ни разу. Вообще не переносила пляжный отдых. Тем более одна, муж Женя уже отгулял отпуск летом. В результате собрались втроем: Эля, наша общая приятельница Лена и ее пятилетний сынишка.
Пришла ко мне занять денег. Я сказала: не дам, на что угодно, только не на Египет. Как будто сердце чувствовало…
Но она так устала и так хотела отдохнуть. Оплатила со своей кредитки. Главное, как написала мне оттуда, — это «солнце и море».
Я не знаю, может быть, я как-то могла бы ее переубедить, чтобы она осталась дома… Может, если бы я была настойчивее… В Египте им не понравилось, Лена отравилась в ресторане, Эля с мальчиком тусили вдвоем, на экскурсии дочь ехать не хотела: «Мама, здесь страшно». Я не знаю, что она имела в виду. Я ответила ей по ватцапу: не надо ездить никуда, еще вся жизнь впереди, успеешь.
31 октября в 6:27 по Москве она прислала нам с отцом по сотовому последнее смс: «В самолете, 10 минут и взлетаем (((( встречайте ))))". Свою последнюю смску Эля послала родителям за 10 минут до взлета
Теракт долго не признавали
— Ирина Евгеньевна, а где вели расследование? У нас или в Египте? — спрашиваю Захарову.
— Обстоятельства катастрофы расследовала международная комиссия, туда входили не только представители Египта и России, но и Франции, Германии, США, Ирландии. Руководили расследованием власти Египта, так как это произошло над их территорией. Но сам самолет находился под юрисдикцией РФ. Сначала Россия возбудила уголовное дело по двум статьям: 263 и 268 УК РФ («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта» и «Нарушение правил, обеспечивающих безопасную работу транспорта» — авт.), родственникам, кто нашел в себе силы заниматься этим сразу, выдали постановления о признании их потерпевшими в результате гибели близких в авиакатастрофе.
Наша российская сторона делала экспертизу только вещей, а выкладка обломков самолета происходила на месте. Эта процедура дала возможность понять, как шло разрушение корпуса, где находился эпицентр взрыва.
Если честно, тот самый первый период расследования я не очень хорошо помню, потому что не выходила из больниц. Следователь у нас был очень хороший и понимающий, вы даже представить себе не можете, что он от потерпевших натерпелся и наслушался. Вскоре он уволился из следственных органов, но до сих пор с нами общается и помогает.
…Из Египта возвращали тела, то, что от них осталось, шли опознания, где это было возможным. Самая большая проблема была, что на месте не нашлось специального оборудования для хранения останков. Если бы в Египте оно было, то, наверное, сохранилось бы гораздо больше фрагментов. Там ведь было страшно жарко… От семерых пассажиров не нашли вообще ничего. 715 кусочков тел не идентифицировали.
Только с 13 января 2016 года наше уголовное дело было переквалифицировано по статье 205 УК РФ — «террористический акт». И потерпевшими мы с января стали тоже не в результате авиакатастрофы, а в результате террористического акта. Это принципиальный момент.
— Подождите, разве не сразу поняли, что это теракт? По-моему, по телевизору так с самого начала и говорили.
— Понимаете, одно дело, что скажут по телевизору, сказали и забыли, а для следствия важны документы. У нас всем зять Женя занимался. Муж мотался между больницей и мной, ему пришлось опознавать Элю… Самой последней в нашей семье потерпевшей стала я, так как иначе невозможно было получить доступ к материалам уголовного дела. Руки тряслись, когда я подписывала это заявление. Я не знала, как буду читать результаты опознания, хватит ли сил, но без этого было никак… Всего потерпевшими по делу были признаны 380 человек. Супруги, дети, родители. У некоторых вообще никого не осталось, люди погибли целыми семьями, тогда признавали сестер и братьев.
Но сейчас уже гораздо меньше потерпевших. Потому что многие, особенно пожилые родители, ушли за своими детьми. Мы посчитали, что выплаты, если они все-таки будут, положены уже 187 потерпевшим, а не 380.
— Египет признал факт теракта?
— Нет. И свою вину в случившемся тоже не признал. И ничего не выплатил. Виновные не найдены. Никого не наказали. Никто не извинился. Хотя всем понятно, что взрывное устройство было заложено в багажное отделение перед вылетом самолёта непосредственно на территории аэропорта Шарм-эш-Шейха. В постановлении СК РФ о возбуждении уголовного дела написано, что взрыв был совершен «с целью понуждения органов государственной власти Российской Федерации к прекращению антитеррористической операции на территории Сирии».
— Да, наши войска вошли туда за месяц до этого как раз. Наверное, это была месть террористов.
— Но при чем здесь наши дети? Как они и мы могли повлиять на что-то? Если вы помните, на какое-то время потом у нас запретили полеты в Египет, их туристический бизнес потерпел большие убытки. В 2019 году на нас вышли представители местного туроператора, которые предложили выплатить за каждого погибшего по 80 тысяч долларов родным, чтобы мы не имели претензий. Нет, не в качестве официальной компенсации, а как жест доброй воли. Но вскоре началась пандемия, потом отдых в Египте снова разрешили, в общем, больше они с нами не связывались. Наверное, как-то сверху могли бы продавить это, но, видимо, не сочли нужным.
— Я понимаю, что, наверное, самый страшный вопрос — успели ли погибающие в лайнере что-то осознать, почувствовать перед смертью?
— Нас успокаивали, что ничего. В судебно-медицинской экспертизе написано, что на такой высоте в 9 тысяч метров сворачивается кровь. Они просто потеряли сознание…
Я понимаю, пусть смерть, но не такая жуткая – чтобы мгновенно, сразу. Но у сынишки приятельницы, с которой летела Эля, в кулачке была зажата прядь ее волос… Этого не могло быть, если бы мальчик сразу отключился.
Самолет же не весь разрушился в воздухе, от взрыва оторвалась хвостовая часть, а салон остался целым. Были тела, которые нашли пристегнутыми.
Если честно, мне кажется, что только совсем маленькие ничего не поняли. Там же было много малышей. Октябрь, середина первой четверти… Школьники остались с бабушками, родители полетели с младшими детьми.
У приятельницы Лены дома остались старший сын и муж. Так к ним пришли из опеки: не хотите ли временно отдать ребёнка в приют, чтобы прийти в себя? Мужчина не выдержал: «Вы понимаете, о чем говорите вообще? Я потерял жену и младшего сына, а вы хотите отнять у меня еще и старшего?»
Отдали деньги беженцам
— Возможно, они хотели как лучше. Просто эмпатии не хватает. Это вообще большая проблема сейчас, эмпатия, возможность почувствовать боль и страдания других, а не только свою. Это нужно, чтобы изменить отношение к пострадавшим и, значит, не допустить такого снова, но этого в обществе с каждым днем становится все меньше, увы.
— Мне однажды одна питерская чиновница сказала, а с чего вы взяли, что ваши близкие погибли в теракте? Если бы это был теракт, то вам бы выплатили один миллион рублей компенсационных пособий на оснований статьи 18 ФЗ 35 «О противодействии терроризму», а раз этих денег нет, значит, это никакой не теракт, вас обманули, а документы все липовые.
— А денег нет?
— К сожалению, нет. Сразу была выплата миллион рублей материальной помощи от тогдашнего губернатора Полтавченко, и еще потом два миллиона от страховой компании. За них, конечно, пришлось повоевать, погибшие члены экипажа получили только по 100 тысяч рублей. Вы понимаете, здесь вопрос вообще не в деньгах…
— Да, я понимаю.
— Мы то, что получили за Элю, отдали на покупку квартиры нашим родственникам из Украины. Они беженцы. Там ребенок маленький, Элина крестница. Она успела ее покрестить перед тем, как полетела в Египет. Они остались без ничего… Эльвире Воскресенской было 28 лет
А нам самим ничего не нужно. У нас все есть. Бабушка с дедушкой 10-месячной Дарины Громовой, родители ее мамы Тани, Миханькова ее девичья фамилия, вообще все продали в родном Тольятти и перебрались в Санкт-Петербург, поближе к могилам. Сейчас бы их «главному пассажиру» было почти 10 лет.
Поэтому вопрос выплат — это прежде всего вопрос признания государством ответственности за своих граждан. Мы прекрасно понимаем, что невозможно полностью предотвратить теракты, это не удается ни в одной стране мира, но законы должны соблюдаться. Чтобы сердце успокоилось, чтобы было понимание того, что наши дети кому-то нужны. Мы девять лет пытались доказать очевидное, что материальная помощь от губернатора Полтавченко никоим образом не заменяет выплаты пострадавшим от терактов по ФЗ-35. Потому что когда нам в ноябре 2015-го выплачивал матпомощь губернатор, мы еще не были пострадавшими в теракте, мы стали ими только в январе 2016.
Нас никто не хочет слушать. Из Министерства финансов идут отписки, что все выдано в полном объеме. И только сейчас, буквально вчера, получили ответ из Генеральной прокуратуры по компенсационным выплатам, который подтверждает нашу правоту. «Органами предварительного следствия собраны достаточные доказательства, указывающие на совершение террористического акта в отношении граждан РФ… на момент взрыва Аэробус А-321 находился под юрисдикцией Российской Федерации, что гарантирует соблюдение российского законодательства». Генпрокуратура проинформировала о своей позиции Министерство финансов. Мы будем отстаивать свои права дальше. Мы имеем на это полное право. Ирина Захарова говорит, что живет ради памяти дочери
Забытый рейс
— Часть неопознанных останков захоронены в братской могиле?
— Да, у наших близких две могилы, одна личная, а другая братская. Она находится на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге. Хотя погибшие были из разных городов, а также граждане Украины и Белоруссии, но в основном наши, питерские. Так как 715 фрагментов тел так и не идентифицировали, выдавать их было некому, они хранились в бюро судебно-медицинской экспертизы. Время шло, и становилось понятно, что вскоре их могут просто утилизировать как биоотходы. Мы собрали подписи всех родственников, что они согласны на общее захоронение. Но нам отказали. Пришлось обращаться в Москву, в Совет Федерации, мы написали обращение к Валентине Матвиенко. Когда мы приехали на прием, правда, к другому сенатору, к которому нас перенаправили, у меня началась истерика, что я выступала и что говорила, я повторить не могу. Я не знаю, что мной двигало… Но в итоге, останки разрешили захоронить. Но если бы мы не организовались сами, не создали фонд помощи «Рейс 9268», чтобы отстаивать свои права, ничего бы этого не было. Еще пять лет после случившегося я проработала директором школы, там был кабинет, где мы могли собираться и обсуждать свои дела, потом ушла работать в детский дом, последние годы на пенсии. В 2025 году в Санкт-Петербурге должен быть достроен храм святого великомученика Дмитрия Солунского в память о наших близких. Он тоже нами выстрадан. Потому что земля, где он стоит, до этого была отдана китайцам под коммерческую застройку, мы разговаривали с ними лично, убеждали, они нас услышали. Там уже проходят службы, есть стена с именами погибших, можно подойти и помолиться, работает социальный центр помощи для тех, кто пережил трагедии…
– К сожалению, люди, у которых произошла такая беда, — продолжает Ирина, – нередко остаются наедине сами с собой. Нас могут понять и услышать только те, кто сам потерял близких в Норд-Осте, Беслане, Волгодонске… У нас есть всероссийская ассоциация «Надо жить», которая объединяет пострадавших в терактах в различных регионах нашей страны за последние 25 лет. Мы бьемся, чтобы все-таки был разработан и принят закон о помощи жертвам терактам и их близким. Это касается не только лечения, но и медицинской и психологической помощи, реабилитации. Потому что до сих пор ничего нет. Об этом законопроекте впервые заговорили после 1995 года и нападения на Буденновск, и каждый раз, когда происходит новая трагедия, о нем опять вспоминают ненадолго. Последний раз – в марте этого года после Крокуса…
— В сентябре президент Путин принял решение провести новое расследование бесланской трагедии, спустя 20 лет. Формальный повод есть — до сих пор не опознаны пятеро террористов.
— Так у нас же, получается, расследование и не приостанавливалось. Но что там конкретно происходит, мы не знаем, только заказные письма каждые полгода приходят из СК как напоминание, что про наше уголовное дело не забыли, и все. Нас не допрашивают, не вызывают… Да и что мы могли бы сказать? Близкие просто полетели на отдых в Египет. Как бы мы могли повлиять на то, что происходило тогда, допустим, в Сирии? Никак.
– Невозможно помнить все. Мы это понимаем. Даже трагедия Крокуса уже отдалилась, что уж говорить про события девятилетней давности.
Конечно, жизнь продолжается… Подрастают дети, которые родились после. Наш зять Женя женился и приводит к нам с супругой своих мальчишек, они нам как внуки, которых у нас никогда не будет. Мы ребятам так благодарны за то, что не забыли нас, что помнят Элю…
Говорят, что у родственников погибших пассажиров рейса 9268 синдром отложенной жизни. Нам объясняют, потерпите, потом станет лучше, время лечит, но в нашей ситуации лучше уже не станет. Поэтому нам нечего терять. Мы живем памятью своих детей, мы продлеваем их так рано оборвавшуюся жизнь своей любовью и своими делами. Ведь человек остается живым, пока жив хоть один, кто помнит о нем.
Наверное, это звучит страшно, но, поймите, если нет моего ребёнка, мне это будущее надо? Пусть каждый сам себе ответит на этот вопрос, если родителей насильно лишают их детей, им этот мир вообще нужен?
Я живу только ради того, чтобы в моей памяти продолжала жить Эля. Думаю, что близкие остальных «главных пассажиров» нашего рейса думают так же.
Матвей ГОНЧАРОВ, Фонд поддержки пострадавших от преступлений:
Основываясь на доступной информации можно прийти к выводу, что, несмотря на полученные страховые выплаты и матпомощь, для родственников пострадавших в катастрофе, на мой взгляд, не реализован действующий на момент трагедии подпункт «а» пункта 3 Правил выделения бюджетных ассигнований из резервного фонда Правительства РФ, утверждённых постановлением Правительства РФ от 15.02.2014, представляющий право на получение выплаты единовременного пособия в размере 1 млн рублей на каждого погибшего в равных долях каждому члену семьи.
Если потерпевшие не получили эти деньги, а матпомощь губернатора не выходит в эти выплаты, то у них есть судебное право обратиться к Минфину с требованием выплат по указанному правовому основанию.
